В конце января 2022 года с разницей в два дня (25 и 27 января) в режиме видеоконференции состоялись два саммита «Центральная Азия – Китай» и «Центральная Азия – Индия» с участием глав государств Центральной Азии и их китайского (Си Цзиньпин) и индийского коллеги (Нарендра Моди), посвященные 30-летию установления дипломатических отношений между странами региона с КНР и Республикой Индией. Прошедшие мероприятия по сути можно назвать началом нового этапа всестороннего сотрудничества стран Центральной Азии с Поднебесной и «страной тысячи религий» (Г. Гессе) с одной стороны, и нового этапа соперничества за влияние в регионе между Пекином и Нью-Дели, с другой.
Эти мероприятия стали для стран Центральной Азии и их «оппонентов» первыми, проведенными в таком формате. Одна из основных задач прошедших саммитов – поиск новых решений и механизмов для раскрытия огромного потенциала Центральной Азии, поскольку за последние несколько лет, внутрирегиональное сотрудничество вышло на качественно новый уровень.
Однако текущая ситуация свидетельствует, что Поднебесная больше чем Бхарата (भारत / Bhārat – официальное название Индии на языке хинди – Е.Б.) «встроена» в политико-экономическую, а также в культурно-гуманитарную систему взаимоотношений с регионом. Это говорит о более активной политической и экономической роли Китая в Центральной Азии. Если Пекин, реализуя свою инициативу «Один пояс, один путь», пытается в максимальной степени использовать огромные запасы минералов и углеводородов региона, а также расширить присутствие своих товаров на его рынках, то Нью-Дели также старается активизировать свою программу, главной целью которой является преодоление такого существенного недостатка, как отсутствие прямой связи с регионом, тем более, что после вступления в ШОС у нее появились новые возможности для расширения своих интересов в Центральной Азии. Кроме этого Индия рассматривает центральноазиатские страны не только как естественных партнеров при сотрудничестве в области политики и безопасности, но, а также как партнёров в торгово-экономической сфере.
Для Китая основной отраслью экономики стран Центральной Азии, куда он предпочитает вкладывать больше всего средств, является энергетическая сфера. Еще в начале ХХI в. КНР обозначила финансовое освоение региона в качестве главного компонента собственной стратегии в Центральной Азии. При постановке данного вопроса Китай сделал ставку на усиление собственных позиций в экономиках государств Центральной Азии в рамках интенсификации собственных инвестпроектов и их кредитования. При этом Пекин стал динамично пользоваться политикой предоставления странам Центральной Азии кредитов на льготных условиях. Ключевым курсом инвестирования проектов Китая и китайских компаний в Центральной Азии стало овладение углеводородными ресурсами, где ключевыми были нефтегазовые сферы Туркменистана, Казахстана и Узбекистана.
Для Пекина регион Центральной Азии особенно важен. Китаю необходимо не допустить проникновения в эти страны исламского фундаментализма, который впоследствии мог бы перекинуться на КНР, создать надежную инфраструктуру для поставки за рубеж китайских товаров, а также обеспечить с их помощью энергетическую безопасность Китая — здесь он закупает большое количество газа, нефти и урана.
Так, в своем Выступление на онлайн-саммите Председатель КНР Си Цзиньпин особо отметил, что «На протяжении 30 лет мы всегда рядом друг с другом на пути к совместному развитию. За эти годы почти в 100 раз вырос товарооборот и объём взаимной инвестиции, успешно реализован целый ряд значимых проектов сотрудничества, такие как газопровод Китай – Центральная Азия, нефтепровод Китай – Казахстан, автодорога Китай – Кыргызстан – Узбекистан, автодорога Китай – Таджикистан. Перевозки железнодорожного сообщения Китай – Европа транзитом через Центральную Азию стремительно наращиваются. В духе совместных консультаций, совместного строительства и совместного использования плодотворно осуществляется наше сотрудничество в рамках инициативы «Один пояс и один путь»».
Если же говорить о том, как собирается строить свои отношения со странами Центральной Азии Индия, то следует подчеркнуть, что Нью-Дели хорошо осознает, что предлагаемые ею меры по реализации своих устремлений происходят с относительным опозданием. Индия давно стремится расширить присутствие в Центральной Азии, чтобы тем самым противостоять китайскому усилению. Именно поэтому Индия выбирает те направления, в которых она наиболее «сильна», а также те, которые могут в среднесрочной перспективе дать определенные результаты. Например, к проведению более активной политики в Центральной Азии индийский политический истеблишмент подталкивают также опасения, связанные с неуклонным ростом экономической и военной мощи и политического веса Китая. В то же время, в контексте растущей экономики и потребностях в энергоресурсах, Индии важно искать новые источники углеводородов, где особое место отводится осуществлению проекта строительства газопровода «Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия» (ТАПИ).
Следует отметить, что официально концептуальная программа Индии по отношению к странам Центральной Азии – «Connect Central Asia Policy» («Политика соединения/связи с Центральной Азией») была озвучена еще десять лет назад в Бишкеке в ходе встречи министров иностранных дел в рамках Первого Диалога «Индия – Центральная Азия» (2012). Основной посыл данной программы заключается в том, что Индия рассматривает Центральную Азию сквозь призму политики, которая предполагает проактивное участие в делах региона в политической, экономической сфере, в области общественных обменов и связей как индивидуально с каждой страной региона, так и коллективно. В тоже время, для Индии развитие отношений со странами Центральной Азии связано с необходимостью решения собственных политико-стратегических, экономических задач, таких как мир и стабильность в «расширенном соседстве» («Extended Neighbourhood»); совместная координация борьбы с терроризмом и решение проблемы Афганистана; усиление своей энергетической безопасности, развитие торгово-экономических связей. В свою очередь, понимая необходимость решения странами Центральной Азии собственных задач по развитию экономического и человеческого потенциала, транспортной инфраструктуры, борьбы с радикальными исламистскими течениями, Индия тем самым определила свою нишу на пересечении обоюдовыгодных интересов, результатом чего и стала программа «Connect Central Asia Policy».
Так, выступая на правах хозяина прошедшего саммита премьер-министр Индии Нарендра Моди вновь подчеркнул, что Центральная Азия занимает центральное место в представлении его страны об интегрированном и стабильном расширенном соседстве. И три основных пункта, которые он предложил в качестве повестки дня, в целом варьируются вокруг них: сотрудничество между Индией и государствами Центральной Азии как необходимая основа для региональной безопасности и стабильности, придание сотрудничеству эффективных структур для регулярного взаимодействия на разных уровнях, а также необходимости разработки дорожной карты сотрудничества до 2025 года.
Приоритетные направлениями, по которым Индия готова сотрудничать со странами Центральной Азии, это: энергетика, минеральные ресурсы, сельское хозяйство (выращивание и получение продуктов с высокой добавленной стоимостью, а также их переработка); медицина; развитие образовательной системы; создание цифровой сети в области теле-образования и теле-медицины (с хабом как в Индии, так и в одной из стран Центральной Азии), которая бы объединяла все страны региона; строительство (в том числе средних заводов по производству прокатной стали); транспортные маршруты и логистика; банковская сфера и др. Для такого рода сотрудничества есть все основания, поскольку Индией подписаны соглашения о стратегическом партнерстве с Казахстаном, Кыргызстаном, Узбекистаном и Таджикистаном. Например, на саммите, для развития инфраструктурных проектов в Центральной Азии Индия устами ее лидера объявила о готовности предоставления странам региона кредитной линии в размере $1 млрд.
Однако следует отметить, что созданный в политической и стратегической сферах задел можно считать несопоставимым с развитием торгово-экономических связей, которые по-прежнему остаются на низком уровне. Так, например, товарооборот Индии со всеми странами Центральной Азии (кроме Казахстана) не дотягивает даже до $1 млрд. В частности, товарооборот между странами Центральной Азии и Индии в 2020 году достиг 3 млрд долларов. При этом удельный вес Казахстана составил 80 %. Естественно, что текущие показатели не соответствуют совокупному экономическому потенциалу стран региона и Индии.
Следует отметить, что сегодня и Китай, и Индия являются главными двигателями роста мировой экономики. В настоящее время Китай – вторая по величине экономика в мире, доля которой в мировой экономике выросла с 3,6% в 2000 г. до 17,8% в 2021 г. За это время Китай превратился из бедной страны в страну с уровнем дохода выше среднего (ВВП на душу населения в 2021 году по оценкам МВФ по ППС составил около 19 тыс. долл. США). В свою очередь Индия по показателям экономического развития (ВВП) занимает 3-е место в мире (1-е – Китай), хотя ВВП на душу населения с поправкой на ППС (более 7 тыс. долл. в 2021 году) классифицирует ее как страну с доходом ниже среднего. Как следует из отчета базирующегося в Великобритании Центра экономических и деловых исследований (CEBR), Китай в 2030 году, на два года позже чем прогнозировалось в отчете World Economic League Table 2021 (2028), и на пять лет раньше предполагавшегося срока (2036), перегонит Америку и станет ведущей экономикой мира. Этому, по мнению аналитиков, способствуют эффективные действия китайских властей по борьбе с пандемией. Они также отмечают, что после отката, вызванного коронавирусом, Индия к 2030 году по экономическим показателям выйдет на третье место в мире (См.: World Economic League Table 2022 // https://cebr.com/service/macroeconomic-forecasting/, 26/12/2021).
В ближайшей перспективе странам Центральной Азии следует ожидать усиления использования механизма «мягкой силы» как Китаем, так и Индией. И это также будет становиться одним из важных элементов политической дипломатии данных стран. И Китай, и Индия весьма активно и достаточно продуктивно используют данный фактор. Наследие Конфуция и Будды, Махатмы Ганди и принципа ненасилия в целом, йога и кун-фу, традиционная китайская и индийская философия, медицина, практики оздоровления и питания и многое другое – все это элементы культурных матриц обеих стран-цивилизаций, которые имеют большой потенциал для распространения и не требуют приложения особых усилий. При условии же грамотного менеджмента и адаптации к современности они становятся мощным фактором влияния, поскольку одновременно являются и элементом мирового культурного наследия.
В тоже время, китайский подход к использованию «мягкой силы» отличается от подхода Индии. Китай использует «мягкую силу» прежде всего для продвижения своих экономических интересов в Центральной Азии. При этом Китай в значительной степени делает ставку на официальные каналы, а не на структуры гражданского общества. Пекин стремится обеспечить свои экономические интересы в регионе во многом путем снятия культурно-языковых барьеров, обращая внимание на развитие в регионе китайского языка, своей культуры и образа жизни. В развитии «мягкой силы» в Центральной Азии руководство Китая в значительной степени привносит ценностный подход с базой в виде традиционной культуры. И неслучайно Си Цзиньпин призывает опереться на китайскую культуру, шире открыв платформы и средства для ее внешней пропаганды.
В свою очередь ключевой элемент «мягкой силы» современной Индии – формирование образа крупнейшей демократии незападного типа и развитие интеграционных проектов в сфере развития информационных и электронных технологий, масс-медиа и кинематографа (Болливуд). Расширенному воспроизводству «мягкой силы» Индии в мире способствует сам премьер-министр Индии Нарендра Моди, прекрасно понимающий необходимость баланса традиций и инноваций, активно популяризируя эти культурные феномены на своих страницах в Twitter’e и Facebook.
«Мягкая сила» Китая в целом укладывается в выдвинутые на саммите Председателем КНР Си Цзиньпином 5-ти предложений: укреплять узы добрососедства и дружбы, создать пояс высококачественного сотрудничества, создать надежный «щит» для укрепления мира, создать в регионе «большую семью» с полным учетом культурного разнообразия и тесного взаимодействия, обеспечить мир и развитие на планете. Именно в рамках этих предложений «заложен» огромный потенциал soft power Поднебесной: предоставить в 2022 году странам Центральной Азии дополнительно 50 млн доз вакцины в качестве гуманитарной помощи и открывать в нуждающихся странах региона центры традиционной китайской медицины; обсудить создание Союза индустрии здоровья Китай – Центральная Азия; провести Форум дружбы народов Китая и государств региона; выделить в последующие 5 лет студентам из государств Центральной Азии 1200 квот на правительственную стипендию, открывать новые Институты и Классы Конфуция; организовать мероприятия – Молодежный фестиваль искусств, Лагерь юных лидеров «Мост в будущее»; предоставить 5 тыс. квот на повышение квалификации специалистов в сферах, таких как здравоохранение, сокращение бедности и улучшение благосостояния жителей сельских районов, взаимосвязанность и информационные технологии и др.
О чем это говорит? Прежде всего о том, что Китай глубоко заинтересован в политически стабильной и экономически процветающей Центральной Азии. И Поднебесная готова оказывать реальную, а не декларативную поддержку странам Центральной Азии и предоставить возможности для социального благополучия.
Диалог лидеров Китая и стран Центральной Азии был наполнен реальной конкретикой – прозвучали четкие предложения, проекты и идеи. Было озвучено множество инициатив. В этом контексте целесообразно обратить особенное внимание на предложения Си Цзиньпина, предоставляющие новые возможности развития для Центральной Азии: открыть широкий доступ качественным товарам и сельскохозяйственной продукции Центральной Азии к огромному внутреннему рынку Китая; продолжать успешную практику по проведению Форума торгово-экономического сотрудничества между КНР и странами Центральной Азии; стремиться к доведению товарооборота между Китаем и странами Центральной Азии до 70 млрд долларов США к 2030 году; создать диалоговый механизм по сотрудничеству в области электронной коммерции, провести Форум индустриального и инвестиционного сотрудничества и др.
Итоги прошедшей встречи «Центральная Азия – Китай» показали, что и у стран Центральной Азии, и у самого Китая имеется не только сильный интерес к дальнейшему развитию сотрудничества, но также и множество реальных идей и проектов, которые можно конвертировать в конкретный план действий и которые будет иметь широкий мультипликативный эффект для всего региона.
Как известно, строя и проводя свою «шелковую дипломатию» в регионе, Пекин в тоже время «окружает» Индию с помощью «Пояса и пути», стремясь «отрезать» Нью-Дели от стран Центральной Азии. Однако Индия не собирается отказываться от региона. В этом отношении реанимация проекта «Транспортный коридор Север – Юг» (North-South Transport Corridor), по-прежнему вселяет надежду Нью-Дели на возможность в будущем на равных конкурировать с Пекином в центральноазиатском регионе.
Действительно, «Транспортный коридор Север – Юг», а также связанные с ним проекты могут обеспечить Индии более легкий путь в самый центр Евразии, который при этом будет идти в обход Пакистана. Это очень привлекательно для Нью-Дели, особенно если учесть, что Китай занимается реализацией (и довольно успешно!) своего экономического коридора «Китай – Пакистан» (China-Pakistan Economic Corridor).
Отметим, что и лидеры государств Центральной Азии (Г. Бердымухамедов, К.-Ж. Токаев, М. Мирзиёев) прекрасно понимают, что реализация маршрутов в направлении Север – Юг откроют для них не только индийский, но и весь южноазиатский рынок. В этой связи страны Центральной Азии поддерживают инициативу Индии в реанимации данного проекта, поскольку расширение сотрудничества в транспортно-логистической сфере, в которой Центральная Азия имеет огромный потенциал, откроет новые возможности для экономического сотрудничества между Центральной и Южной Азией. Так, коридор Север – Юг предполагает два маршрута. Первый, в связи с отсутствием прямого наземного транспортного сообщения между Индией и Центральной Азией через использование иранского порта Чабахар, должен стать ключевым звеном в доставке грузов в рамках инициативы «Север – Юг» (данный маршрут предполагает транспортировку грузов из Мумбая (Джавахарлал Неру Порт) в западной части Индии до иранских портов Чабахар и далее Бендер-Аббас, а затем – по автомобильной и железной дороге в страны Центральной Азии. Второй маршрут может быть проложен вдоль западного побережья Каспийского моря (с использованием казахстанских портов Актау и Курык) и по новой железной дороге, соединяющей Казахстан, Туркменистан и Иран может связать Индию с огромным российским рынком. Построенный с международным участием коридор позволит снизить цену и время, необходимые для транспортировки грузов не только между Индией и Центральной Азией, но и Индией и Ираном, странами Южного Кавказа и Россией.
Однако, удастся ли Индия потеснить Поднебесную в Центральной Азии? Так, главный научный сотрудник МГИМО Андрей Казанцев полагает, что Индии будет нелегко соревноваться с Китаем за влияние на Центральную Азию. По его мнению «Китай выходит на роль основного лидера в Центральной Азии, а Индия занимает место после Китая, России, Турции, возможно, после Ирана и Евросоюза. Это чисто формальная попытка со стороны Индии. Ничего конкретного противопоставить Пекину она не может. Китай рядом, он сильный, он вложил много денег в Центральную Азию» (См. Ксения Логинова. Заклятые друзья: Индия и Пекин усиливают свои позиции в Центральной Азии // https://iz.ru/1283180/kseniia-loginova/zakliatye-druzia-indiia-i-pekin-usilivaiut-svoi-pozitcii-v-tcentralnoi-azii?, 28.01.2022).
Как на самом деле будет складываться ситуация, как говорится покажет время.
Но, а мы в заключение отметим, что прошедшие саммиты еще раз продемонстрировали заинтересованность Пекина и Нью-Дели в дальнейшем развитии многостороннего сотрудничества со странами Центральной Азии. В принятых участниками саммита Совместном заявлении (Центральная Азия – Китай) и Декларации (Центральная Азия – Индия), нашли свое отражение те предложения, которые несомненно принесут большую практическую пользу для поступательного развития наших стран, а также выработки эффективных ответов на новые вызовы и риски. Безусловно, данные форматы встречи на высшем уровне, станут эффективной площадкой для решения важнейших вопросов региона и будут способствовать выведению сотрудничества между нашими государствами на качественно новый уровень.
