МИФ О СВЕРХЧЕЛОВЕКЕ
Толпа благоговеет перед сильным. Толпа следует за тем, кто кардинально отличается от нее поведением, бытовыми привычками, интеллектом, а иногда и моральными свойствами. Себе подобный не является блестящим кандидатом в вожаки. Попробуем взглянуть на проблему под нетрадиционным углом зрения. Всегда ли сильный и амбициозный лидер – благо для государства? Оказалось, что нет. Особенно когда мы говорим о типе лидеров, которых наделяют сверхчеловеческими чертами и которые сами думают о себе как о сверхлюдях. Условно назовем его сверхчеловеком, хотя в дальнейшем использовании этого слова читатель, возможно, заметит оттенок иронии.
Такая личность действительно обладает волевыми качествами, высокоразвитым интеллектом и отличается ораторским талантом. Он тонко чувствует настроения людей и умело манипулирует сознанием масс. Главное, сверхчеловек генерирует некую сверхидею, которая лишь поначалу ему служит.
Однако эта идея очень быстро становится навязчивой, всецело поглощает сознание ее демиурга и застилает реальную картину мира. С того момента, когда этот масштабный государственный деятель поддается очарованию идеи и самочинно облачается в тогу мессии, начинается отчет его политического банкротства. Он перестает быть проницательным и хладнокровным политиком, трезво оценивающим конъюнктуру.
Любая идея имеет тенденцию к догматизации, а догма – это всегда нечто сакральное. Иррациональная сущность догматизированной идеи толкает ее носителя на совершение иррациональных шагов. Тогда возникает угроза существованию закосневшей идеи, а следовательно, и ее автору.
Эпоха сверхчеловека в политике наступает в застойный период. Как правило, после затяжной социально-экономической депрессии, которая травмирует широкие слои населения. Восходящая на политическом горизонте звезда кажется особенно яркой на тусклом фоне прошлого: серость демократически избранных лидеров, их провалы и импотенция политической воли лишний раз служат тому доказательством.
Переход бразд правления от неудачливых легитимных руководителей к властному и автократическому лидеру обычно идет под демократическими лозунгами, знаменуется народным ликованием и поддержкой абсолютного большинства.
Состояние государства в такие смутные времена напоминает корабль, застигнутый бурей в открытом море. Корабль без руля и ветрил несется по разбушевавшимся волнам: нет ни четкого курса, ни конечной цели. Кажется, социальная качка будет длиться вечно. Люди настрадались от «морской болезни» – нищеты, беспредела, нестабильности, беззакония, социальной незащищенности, – и жаждут причалить в тихую гавань. Как манны небесной они ждут избавления от невзгод.
И вот приходит человек, который во всеуслышание провозглашает курс на стабильность и проявляет решимость исполнить свои обещания во что бы то ни стало. Новоявленный кормчий выруливает потрепанный штормом государственный корабль в эту самую тихую гавань. Избавленный от многих бед и исполненный благодарности народ с этих пор готов идти за ним хоть до Ла-Манша, ибо однажды он их спас. Отныне он выразитель чаяний обездоленных и несчастных, надежда представителей среднего класса.
Каждое последующее его действие – будь то реформа, законопроект или масштабная акция – проходит без сопротивления низов, каким бы противоречивым он не выглядел в глазах большинства. Осторожная реакция общества и его неконфликтное поведение по отношению к властям обусловлены глубокой психологической травмой. У нас люди такую травму получили в период «ельцинского лихолетья». Везде прослеживаются отголоски потрясений, пережитых в те кризисные времена. Память о перенесённом шоке неистребимо живет на подсознательном уровне рядовых граждан.
Вот одна из ключевых причин, почему общество инертно, почему оно послушно и проглатывает все, что ему подкидывают, даже не поморщившись. Вдобавок пропаганда не дремлет. Жупелом «проклятых девяностых» пугают всех, кто не понаслышке знает о тогдашних финансовых, продовольственных и других проблемах.
Сверхчеловек нашего времени
Мы стали свидетелями появления на постсоветском пространстве амбициозного политика со своей сверидеей: ницшеанская белокурая бестия с голубыми глазами, с нордическим характером, но отнюдь не «арийского» роста. Сверхчеловек, о котором сейчас пойдет речь, не зародился в одночасье, в момент вступления на высшую государственную должность. Окончательная кристаллизация его образа произошла недавно – в горниле трагических событий, находящихся в фокусе мировой политики вот уже более полугода.
По всей видимости, выкристаллизовавшись полностью, этот образ великого человека – под влиянием неизбежных провалов – начнет стремительно разрушаться и скукожится до карликовых размеров. Именно таким образом миф о сверхчеловеке будет развеян.
После десятилетней расхлябанности страну возглавляет сильная и энергичная личность. Он пытается брать под государственный контроль практически все сферы жизнедеятельности, жестко усмиряет центробежные силы, пресекает сепаратистские движения – словом, проводит централизацию политической власти. Нужно отдать должное его пассионарной деятельности: благодаря последовательному курсу ему удается собрать воедино все нити управления. Простому люду нравится его грубоватый солдафонский юмор. «Свойский парень», – радостно думают они…
Успех сверхчеловека на политической арене обеспечивают как его лидерские качества, так и спецэффекты пропаганды. Если сидящему в зале дать лорнет с увеличительным стеклом, то ему и шоу на сцене покажется грандиозной, и фигура актера будет исполинской – результат оптического обман, создаваемого изощренными средствами пропаганды.
Последним мазком к портрету сверхчеловека является война, которой предшествует систематическая милитаризация общественного сознания. Из года в год по всем средствам массовой информации лепят зловещий образ врага, аккуратно отводя взоры граждан от вопиющих проблем внутри страны. Воочию показывают надвигающуюся экзистенциальную угрозу (к примеру, НАТО), которая рано или поздно обрушится на нас, если мы не ликвидируем ее превентивно.
Неотъемлемой частью оболванивания и шизофренизации людей является культ личности вождя. Вокруг него постепенно создается ореол величия, всезнания и непогрешимости. В итоге утверждается непререкаемый авторитет, исключающий любое сомнение относительно его проницательности, рациональности суждений и стратегической правильности решений.
С другой стороны, стремительно редеет число приближённых лиц, сомневающихся и открыто выражающих свое несогласие с инициативами сверхчеловека. «Как же это так?! Ведь не кто-нибудь, а сам Сверхчеловек генерирует эти грандиозные инициативы во благо государства, чтобы их ставить под сомнение. Позволительно ли вообще членам команды сбивать Его с толку своими советами и возражениями, будь они хоть семи пядей во лбу? Нет конечно: они не сверхлюди», – так размышляет коллектив «кивающих ослов», приближенные к вождю чиновники, одобряющие все, что бы он ни говорил.
Получается так, что принципиальные и неподатливые оказываются в опале. Во-первых, присутствие таких «крепких орешков» всегда причиняет сверхчеловеку психологический дискомфорт, и он желает скорейшего избавления от строптивых членов ближайшего окружения. Во-вторых, оставшиеся безыдейные и беспринципные холуи прилагают все мыслимые усилия, чтобы сжить с занимаемых позиций «диссонирующих» в общем хоре конкурентов. В конечном счете, круг соратников сужается, по меткому выражению Мандельштама, до «сброда тонкошеих вождей»: льстивые и ручные, с сильно развитым холопским инстинктом персонажи замыкают хоровод вокруг сверхчеловека. Да так плотно, что муха туда не залетит.
Позорному делу – бесславный конец
Заложником политики сверхчеловека становится вся страна. Венец этой политики – война – ставит людей перед жесточайшей дилеммой. Если проиграем, то придется нести коллективную ответственность, платить колоссальные репарации и возместить ущерб, причиненный противной стороне. Если же победим, страна будет избавлена от тяжкой ответственности, но при таком исходе никто не избавит население от кабалы зачинщиков войн, от режимных пропагандистов, от цепных псов имперской бюрократии. И еще неизвестно, в какую бездну они поволокут страну на следующем этапе истории. Под вой и крики ликующей толпы ура-патриотов, для которых Отечество – это не живой сложный организм с многомиллионным населением, а мифический образ сверхчеловека на троне.
Обстановка тотального контроля и неослабевающая вертикаль власти лишают людей гражданской инициативности, выхолащивают самостоятельные начинания. Общество скатывается сначала в так называемый разумный консерватизм, а дальше погружается в пучину реакции и застоя. Все это сопровождается расколом социума на несколько антагонистических лагерей. Выход страны из состояния анабиоза чрезвычайно болезнен: или братоубийственная гражданская война на манер бойни «красных» с «белыми», или анархия образца «лихих девяностых».
Печальны сценарий развития событий и конечный результат правления сверхчеловека. Благодаря сверхчеловеку двести лет назад жестоко «прокололись» французы, получившие унижение вместо Великой Франции. В 20 веке обманулись немцы, которым фюрер обещал «тысячелетний рейх», и итальянцы, чьей вождь Бенито Муссолини собирался реставрировать великую Римскую империю. В результате: миллионы одураченных горемык, жалостливо стоящих у разбитого корыта, разочарованные, без надежды и веры в будущее. А к какому исходу придёт российский народ под руководством сверхчеловека?
История сверхчеловека в политике точь-в-точь повторяется и в современности, но уже с новым атрибутом – ядерным оружием. Этот атрибут вносит существенные коррективы в естественный ход событий. В условиях, когда над миром висит угроза ядерного апокалипсиса, фактор непредсказуемости достаточно велик. Отсюда вытекает неясность финала. Перспектива затянута мглой, сквозь которую видны лишь расплывчатые контуры будущего. Ясно одно: не осталось иллюзий относительно мнимой гениальности внешнеполитического курса. Грубых и очевидных ошибок допущено столько, что нет больше мифа о великом геополитике. Лишь время от времени на мировой авансцене мелькает фигура голого короля, в отчаянии размахивающего ядерной дубинкой.
Если Ницше в свое время говорил: «Бог мертв: теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловека», то нынче, когда человечество стоит на грани ядерного Армагеддона, уместна совсем другая формула – нет сверхчеловека, и теперь мы хотим, чтобы жил человек.
